"Итоги года" с президентом России Владимиром Путиным – главное политическое событие не только для нашей страны. Очень внимательно за ответами президента смотрели по обе стороны океана и, конечно же, в Европе. В зале были представлены иностранные журналисты – из Британии, Франции, США. И тут как нельзя кстати фельетон, где до президента дозвонился мальчик Моня. Позвонил. Уточнил. Попросил. А Путин улыбнулся по-доброму и сказал: "Ну что же ты, Моня!". В этот момент в Париже всё перевернулось.
Но для начала несколько слов о реалиях
Несмотря на то, что большой разговор президент Путин начал с темы российско-американских переговоров, а также урегулирования украинского конфликта, бОльшая часть прямой линии и пресс-конференции была посвящена именно внутренним вопросам России.
Особняком стояли экономические задачи. Огромное внимание уделили социальным темам – в первую очередь, поддержке семей в России. О несправедливом распределении пособий рассказала многодетная мама. Решена будет как её проблема, так и другие подобные:
Нашлось место дискуссии о возвращении в страну русских учёных из разных точек мира. Поговорили даже об инопланетянах! Не забыли обсудить послание русского народа себе же, спустя 200 лет.
Словом, душевный получился разговор. Почитайте главные тезисы, если не смотрели. Вам понравится.
А мы пока перейдём к событиям, которые можно было прочесть между строк. Беседе Владимира Путина с тремя мальчиками, мечтавшими дозвониться. Они и до этого много раз дозванивались. Представим, что так случилось и на этот раз.
Привет, Моня!
В полной версии фельетона – беседа с Доней, Моней и Вовой. Первый из Вашингтона, второй – из Парижа, третий – из Киева. Вроде бы разные мальчики, но всем чего-то нужно от Владимира Владимировича. Почитайте, что хотели ребятки, а мы здесь оставим часть о Моне. Он позвонил Путину, выслушал добрый совет, после чего в Париже всё перевернулось. Жизнь начала налаживаться…
Итак, на связь вышел мальчик Моня из Парижа. Уже по первым секундам стало понятно, что разговор будет другим. Моня говорил долго, старательно подбирая слова, часто делая паузы, словно уточняя их значение по ходу речи (переживал – на его плечах лежали сильные руки мамы Брижит, больше, впрочем, похожей на папу). Его обращение было наполнено общими формулировками, намёками и сложными оборотами, за которыми трудно было уловить конкретную мысль. Однако он искренне старался произвести серьёзное впечатление, как это принято в культурной столице Европы.
– Здравствуйте… месье президент… то есть Владимир Владимирович. Это Моня. Я из Парижа. Я, если позволите, скажу… не вопрос даже, а скорее соображение. Потому что сейчас такое время, когда, понимаете ли, нельзя говорить прямо, но и молчать тоже уже как-то… вызывающе. Я долго думал, формулировал, советовался и в итоге понял, что главное – это подать сигнал. И в принципе, если потребуется, мы можем выразить обеспокоенность. Или даже решимость. В пределах разумного. Я не угрожаю, ни в коем случае, но, скажем так, некоторые должны задуматься. Кто именно – они сами поймут.
Моня вдруг порозовел от смущения.
– И вот ещё. У меня есть просьба, чисто практическая. Мне нужны боксёрские перчатки. И груша. Но обязательно такая, безопасная. Очень важно, чтобы она не представляла опасности. В прошлый раз вышло недоразумение: я ударил, а она… как бы… вернулась. Сначала наклонилась, потом качнулась обратно и, в общем, сбила меня с ног. Это, согласитесь, не способствует диалогу и взаимопониманию.
– Ну что же ты, Моня, – улыбнулся Владимир Владимирович. – Может, не надо бить грушу? Будь с ней по-доброму, и всё будет хорошо. Обними её, скажи что-то хорошее. И конфликт будет разрешён.
– Действительно… – пробормотал Моня, и его лицо прояснилось. – Вы правы!
Продолжение следует…